...Маленький Алёша проснулся от горьковатого запаха соснового дыма, заползшего к нему под теплое одеяло, в которое мальчик ночью закутался с головой. Он потянул носом, прислушался... "Шорк", "шорк", "шорк" - ритмично раздавалось где-то в доме, будто кто-то аккуратно похлопывал по столу связкой соломы. А совсем рядом - потрескивало и гудело пламя. Надо всем этим неторопливо перекатывались мужские и женские приглушенные голоса, обычно такие знакомые и уютные.
Алёша высунул нос из-под одеяла. Запах дымка стал острее. Воздух в комнате был прохладным, отчего вылезать из теплой постели вовсе не казалось делом срочным. Синеватый утренний свет из окна едва освещал комнату. Солнце еще не взошло. На полу, под потрескивание и гудение пламени играли и переливались ярко-желтые блики.
"Ну вот, все уже встали..." - спокойно подумал мальчик. Вдруг быстрое "шорк!" - раздалось почти над самым его ухом...
- Вставай, лежебока! - весело сказала ему сестра, - Или не помнишь? Отец обещал тебя сегодня с собой взять, если сам успеешь собраться.
Ух ты! А ведь он совсем забыл! Надо поторопиться...
Алёша был самым младшим в семье, где кроме него из детей еще были старшие сестра и брат. Пока ему еще дозволялось немного понежиться в постели, когда другие уже успевали начать день со множества важных и понятных дел.
Еще задолго до рассвета мама тихонько будила сестру и они вместе шли в хлев, доить корову - до того, как деревенский пастух соберет всю домашнюю скотину и погонит ее пастись на луга. Мама бы и сама справилась, но она считала важным поскорее научить дочку всему необходимому - не ждать же пока та станет взрослой неумехой на выданьи.
Потом мама, звякая тихонько посудинами, переливала молоко в разную посуду: в холодный подпол на недолгое хранение, на продажу, на простоквашу и творог.
Тем временем сестра растапливала большую русскую печь. Если на улице было тепло, то топила чуть-чуть, только для готовки. Чуток первого вкусного душистого дымка растекалось по дому. Просыпались отец и старший брат. Сестра брала метлу и пока печь топилась - выметала всю избу, стараясь мести поперек половиц - так сами собой конопатились мелким сором щели в полу - зимой будет теплее и намного меньше дров надо будет тратить. Алёша уже знал и эту премудрость, и то, что это очень важно - вымести избу именно утром, пока топится печь: метла выгоняла изо всех углов скопившуюся за ночь сырость, застоявшийся воздух, а пыль - как по волшебству, вся втягивалась огнем в печку. Оттого в доме и воздух был всегда чистый и кашли да болезни нигде не пряталась.
Тем временем сестра растапливала большую русскую печь. Если на улице было тепло, то топила чуть-чуть, только для готовки. Чуток первого вкусного душистого дымка растекалось по дому. Просыпались отец и старший брат. Сестра брала метлу и пока печь топилась - выметала всю избу, стараясь мести поперек половиц - так сами собой конопатились мелким сором щели в полу - зимой будет теплее и намного меньше дров надо будет тратить. Алёша уже знал и эту премудрость, и то, что это очень важно - вымести избу именно утром, пока топится печь: метла выгоняла изо всех углов скопившуюся за ночь сырость, застоявшийся воздух, а пыль - как по волшебству, вся втягивалась огнем в печку. Оттого в доме и воздух был всегда чистый и кашли да болезни нигде не пряталась.
Маленькому Алеше все эти уклады давно уже были знакомы. Он пока не мог в них участвовать наравне со старшими. Однако, вставал вместе со всеми, и потому всё в этом порядке было ему понятным и уже привычным.
Рассказывал о том, чему был свидетелем, где был сам и кого знал. А чего только ни случалось с ним за его долгую-предолгую жизнь, всю записанную как в книге - в каждой морщинке на его лице! Рассказывал он ещё настоящие сказки и старинные истории, похожие на сказки - о людях великих и людях мерзких, о тайнах и о знаниях, о болезнях и о лекарствах, о силе и доблести и о зле и подлости человеческих. О ремёслах нездешних и об искусствах забытых.
А как он умел говорить! Дети слушали, раскрыв рты, запоминая каждое слово. Если чего не понятно было - забрасывали Артемия своими вопросами, а он - терпеливо и радостно пояснял, учил да снова рассказывал, щедро раздавая им на сохранение свою мудрость и воспоминания.
Вот и накануне вечером, с другими ребятами Алёша-таки уговорил деда Артемия рассказать после остальных еще и эту длинную-предлинную историю про древних воинов и про их тайные песни. Мало того, что рассказ затянулся до совсем уж позднего времени, так еще и ночью Алёша никак не мог уснуть - то представлял себя одним из тех сверкающих доспехами воинов, то всё думал, думал - где же могут быть спрятаны эти самые тайные песни, что открывают людям душу и дают силу этого мира?
А ведь сегодня как раз надо бы побыстрее вставать! Вчера отец пообещал взять Алёшу с собой в поле, как уже взрослого - помогать отцу и брату. Но, если конечно же Алеша успеет сам вовремя встать и быстро собраться!
Это всегда было так интересно: видеть как взрослые делают настоящие вещи - пилят, строгают, мастерят что-то, строят дом или пашут землю, пекут хлеб или шьют одежду.
Особенно Алёшу завораживала работа кузнеца - он мог часами наблюдать, как сильные руки дяди Ярослава раз за разом направляли молот и клещи, с зажатым в них бесформенным куском сверкающего жаром металла, из которого удар за ударом, как по волшебству, получались такие важные и нужные в жизни вещи: ножи, топоры, серпы, гвозди, подковы, детали лошадиной упряжи или лемех плуга. Делал Ярослав и красоту - ковал кольца и пряжки, разные украшения для дома. Каждый предмет, который создавал кузнец - был неповторимым и в каждом было его старание и отпечаток каждого удара молота. И к жару углей всегда добавлялось тепло его рук и умение, почерпнутое им когда-то у его учителя и преумноженное за долгие годы работы. Алеша уже мечтал когда-нибудь попроситься к Ярославу учеником - когда уже сможет держать в руках такие тяжеленные клещи и молотки. А пока - смотрел со стороны, подмечал, пытался разобраться - что, как и зачем делает кузнец в своей работе...
- "Скоро я тоже стану таким же сильным... всему-всему научусь и буду делать для всех нас хорошие нужные вещи, чтобы удобные были и сильные, чтобы долго служили и всем в радость были!" - думал Алёша под звон наковальни и сверкание раскаленного металла...
...Он весело спрыгнул с кровати на еще прохладный пол и одевшись, поспешил в компанию старших, за стол, где уже так вкусно пахло! Пахло испеченным вчера мамой хлебом, свежей зеленью и дымилась посреди стола большая сковорода с яичницей на все семейство - поджаренной с сальцем, луком и накрошенной вчерашней вареной картошечкой только что, прямо в печи...
...Сережу разбудил резкий визг кофемолки, раздавшийся из кухни. Сквозь окно пробивался сизый утренний свет и хрипы проезжающих внизу по дороге машин. Мама, собирая прическу, пронеслась из кухни мимо сережиной комнаты, на ходу крикнув ему: "Вставай, уже через 20 минут выходить!". На кухне сестра хлопнула дверцей холодильника. Щелкнул тостер. Взвыл фен у мамы в комнате. Каждый звук отдавался в еще сонной голове Сережи, как режущий нервы скрип вилки по стеклу. В ванной чертыхнулся отец - опять забыл купить новую бритву и теперь скоблил себя старой. Запахи кухни и парфюмерии всех старших членов семьи носились вместе с ними по квартире, создавая странную смесь из дезодоранта, поджаренного хлеба, лака для волос, кофе, лосьона от прыщей, ветчины, зубной пасты...
- "Ну и зачем она нужна, эта дурацкая школа?!" - как обычно подумалось ему...
Нет, ну правда - чего толку учиться столько лет географии или математике, чтобы как мама - перекладывать в офисе целый день цифры из одного файла в другой? Или вон, как папа - только и разговоров, что про проблемы на работе, про какие-то "наезды", "откаты", про "этих уродов", про "тех придурков"...
Кстати, Серёжа до сих пор не понимал - чем его занимается отец на работе. Он однажды спросил отца за завтраком:
- Папа, а ты кто?
Отец, не задумываясь, ответил:
- Я пиардиректор! Давай-давай, жуй быстрее! - и снова нырнул в жевание размороженного в микроволновке сэндвича с кофе.
"Пиардиректор" - это было совсем не то, что Серёжа мог бы сходу понять. Тем более, что он даже ни разу не был там, где папа делает свою работу. Он лишь был в курсе, что "Папа ушел на работу, вернется поздно"...
- Пап, а это... "пи...радиректор" - это кто? Ну, что ты там на работе делаешь? - решился он спросить через пару минут, когда отец уже почти допихал в себя завтрак.
Отец удивленно посмотрел на сына, несколько секунд подвигал крошки хлеба на столе, выставил чашку точно посередине блюдца - видно пытался найти нужные слова...
- Я руковожу продвижением нашей компании в средствах массовой информации, создаю определенный имидж её и руководства в глазах населения и СМИ, это и есть моя работа. Понял?
Серёжа честно помотал головой, потому что не понял ни единого слова. Папа беспомощно взглянул ему в глаза, затем напустил на себя вид серьезный и озабоченный и, вставая из-за стола буркнул:
- Ну ладно, поймешь потом... когда вырастешь. А сейчас - давай-давай, быстренько! Нам выходить уже через три минуты!
- Ну ладно, поймешь потом... когда вырастешь. А сейчас - давай-давай, быстренько! Нам выходить уже через три минуты!
Мальчик вздохнул, твердо решив, что больше не будет спрашивать у папы ничего про его работу. "Похоже, это папу только сердит. Наверное и правда - какая разница? Все равно когда-нибудь все пойму... может быть. А откуда? Ну ладно, узнаю." - подумал он и поплелся тогда в свою комнату, одеваться.
Всё это Сережа вспоминал сейчас сквозь сон, опять наваливающийся на него, заворачивающий как в мягкую вату, отчего все раздражающие звуки снова уходят куда-то далеко-далеко...
Вдруг привиделось-вспомнилось позапрошлое лето: деревня, озеро в камышах, бабушка Вера, дедуля Максим... Сказки, которые бабушка рассказывала
на ночь - не по книжке, а вот так - просто рассказывала, одну за другой... Как с дедушкой мастерили целыми днями что-то в его мастерской, а по утрам - дедушка тихонько будил Сережу и брал с собой - то на рыбалку, то косить траву для козы и кроликов...
А то просто - ходили рано-рано на рассвете полюбоваться волшебными тающими молочными реками тумана, в которых как сверкающая клубника в сливках - плавало восходящее солнце. Впомнилось, как дед учил держать молоток и пилу, а бабушка показывала как правильно нужно месить тесто, из которого потом у них получились вкуснющие пирожки, запах которых будто наяву заполнил всю комнату. Эх, как хорошо было!..
"А ведь больше так не будет." - вдруг резким движением холодных ножниц отчетливо пронеслось в голове Серёжи...
Дедушка умер позапрошлой осенью, вскоре после отъезда Серёжи в город. Серёжа даже не сразу понял, что случилось - родители ему толком ничего не сказали, не объяснили. Только мама всё плакала и плакала... Он и на похоронах не был - "мал еще, чего его туда таскать" - решил за него папа. А вскоре, ушла вслед за дедушкой Максимом и бабушка Вера. Домик в деревне уже год, как стоял пустой, заросший со всех сторон пыльным бурьяном.
...Серёжа прямо сейчас, лёжа в теплой кровати, вдруг впервые понял, что значит слово "никогда". Оно упало на него, как что-то невыносимо тяжелое, не имеющее ни размера, ни твердости - будто сразу всем весом попало внутрь Серёжи и так там уже и осталось...
Никогда больше не сможет он поговорить с ними, никогда не расскажет ему бабушка сказку, никогда не будет так вкусно пахнуть печка в их домике с кружевными занавесочками на окнах... Никогда не обнимет его дед своими по-старчески тонкими, но такими сильными и заботливыми руками, не покажет что-то такое, от чего аж дух захватит - неужели так в природе всё красиво бывает!..
Сережа почувствовал, что плачет в подушку...
И проснулся - резко и остро - также, как остро вспыхнул свет в комнате, включенный вошедшей мамой.
- Ну ты что?! Опаздываем же! - и она рассерженно сдернула с него одеяло.
Почему-то Серёжа меньше всего сейчас хотел, чтобы мама увидела его заплаканные глаза. Делая вид, что сильно-сильно их трёт, он вскочил с кровати и помчался в ванную.
Наскоро заглотив бутерброд с чаем и одевшись, Серёжа с мамой спустился на лифте во двор, сели в машину к папе. Сестра с ними не поехала, у нее еще были какие-то дела дома. Сережа пристегнул ремень, прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза.
Вставать в школу всегда было мукой, но сегодня было особенно сонно - вчера вечером они допоздна "рубились" с одноклассниками в онлайне в новую игру. Серёже вообще-то не особенно нравились эти игры. Он больше любил читать, гулять, смотреть передачи о животных, о разных странах, о ремёслах. Мечтал о телескопе, а родители на день рождения ему подарили очередной смартфон. Но как-то в последнее время в школе, кроме как об играх, больше ни о чем нельзя было с другими ребятами разговаривать. Хочешь не хочешь, а быть "белой вороной" в классе не слишком-то приятно. Начал играть, а там вроде и втянулся. Теперь на улицу и вовсе не охота выходить стало после уроков - а что там делать? Все друзья дома, за компьютером, играют.
Вот и сейчас, когда они подхватили у следующего дома по пути сережиного одноклассника, Ярика, тот, не успев еще полностью в машину влезть, ни "здрасьте" сказать, сходу Серёже:
- Чё, видел, каких они новых юнитов сделали? Можно апгрейдить сколько угодно!!! Только в какой-то момент надо будет деньги настоящие туда закинуть! Я папу попросил, он закинет...
Серёжа вдруг почувствовал, что он стал состоять как-бы из двух частей. Одна из них как обычно - начала обсуждать "юнитов", "скиллы", "прокачку"...
А другая часть его - вдруг оказалась там, на крылечке, где он сидел теплым летним вечером с дедом Максимом и бабушкой Верой и они показывали ему старые-старые фотографии из скромного своего семейного альбома...
А другая часть его - вдруг оказалась там, на крылечке, где он сидел теплым летним вечером с дедом Максимом и бабушкой Верой и они показывали ему старые-старые фотографии из скромного своего семейного альбома...
...- Вот, гляди, Серёженька, - говорил дед, указывая всей своей мозолистой ладонью на очень старую, выцветшую и потрескавшуюся фотографию большой, по крестьянски одетой семьи - это - мама моя, Ольга. Это - ее брат, мой дядя, Владимир, старший сын был. Это - Мария Демьяновна, моя бабушка. А вот это - Алексей, видишь? Его все Алёшкой звали до самой старости, он младшенький в семье был...
А впереди, мама с папой обсуждали сегодняшние планы.
- "Я сегодня Серёжку из школы могу сама забрать."
- "Окей," - ответил папа. - "Забери... Я поздно буду.
Папа помолчал, а потом сказал, голосом нарочито бодрым:
- Кстати, надо бы нам уже с домом деревенским что-то решать!
Папа помолчал, а потом сказал, голосом нарочито бодрым:
- Кстати, надо бы нам уже с домом деревенским что-то решать!
Мама вздохнула...
- Да что тут решать? Продавать надо и поскорее, пока не развалился.
До Серёжи как-то не сразу дошел смысл их разговора. Ярик все трещал про игру...
- Мама! Папа! - вдруг как-то отчаянно-спокойно сказал он - Не надо продавать дедушкин дом! Пожалуйста! Я вас очень прошу!
Видно как-то так он это сказал, что отец даже вырулил из вяло ползущего ряда машин, притормозил у обочины.
Оба обернулись к Серёже. Отец, то ли с удивлением, то ли с досадой спросил:
- Ты чего это? Тебе-то что?
Мама молчала. Ярик тоже замолчал, но лишь потому, что искал что-то на своем смартфоне. Серёжа вздохнул, но не мог сказать ничего - вдруг то самое, тяжелое, что упало в него, когда он еще лежал в кровати, стало таким ощутимым, что воздух остановился где-то на полувыдохе. Наконец он справился с этим и сказал:
- Мы ведь можем хоть иногда ездить туда отдыхать, правда?
Мама грустно посмотрела на сына, а отец рассмеялся:
- Да что там делать-то? Комаров что-ли кормить? Я чё, по твоему, весь год на работе на этих уродов вкалываю, чтобы там весь отпуск торчать? Может еще будем там цветочки сажать? А может - картошечку? - язвительно спросил он.
Мама покачала головой.
- Ну, я этот дом тоже люблю. Это дом моих родителей. И их родителей - моих бабушки и дедушки. Но ведь туда ни гостей не пригласишь, и не сходишь там никуда...
- Но почему?! Почему? - удивился Серёжа. - там же так красиво! Так вкусно пахнет! Там лес какой? А озеро? А дом, а печка? Там же все дедушкиными руками сделано, каждая вещь! - он был поражен: неужели они сами не понимают, что это в сто раз лучше любого пластмассового шезлонга возле бассейна на дорогущем курорте, в котором они проторчали весь прошлый отпуск?!
- Ну, сынок, это как-то неудобно... Ты этого пока еще не понимаешь, но там все слишком... по-простому, наши знакомые все-таки люди с положением, обеспеченные... - начала неуверенно объяснять мама.
- Так, ну ладно, хватит тут разводить сопли! - раздраженно сказал папа и снова продолжил поездку. - я хочу отдыхать как приличный человек, я для этого вкалываю весь год, и закрыли тему! Ты еще маленький. Чего я тебе буду объяснять? Вырастешь - все поймешь сам.
В машине стало тихо, только мотор нервно ворчал каждый раз, когда папа "втыкался" в просветы между соседними машинами.
Из смартфона Ярика вдруг резкая, как кашель тяжелобольного, раздалась серия звуков.
- Смари, чё скачал! - сунул он задыхающийся смартфон почти в самое ухо Сереже. - Клёва, скажи?
Сережа автоматически кивнул. Он смотрел в окно...
Не все, но почти все они ехали перекладывать цифры. Или делать из цифр деньги. Или делать цифры из чего-нибудь другого. Или помогать другим тратить побольше денег. Они купили эти машины, чтобы ехать. На работу. Чтобы работать. Чтобы потом судорожно отдохнуть пару-тройку недель где-нибудь как можно дальше. Чтобы потом - хватило сил работать весь следующий год. Чтобы заработать на другую машину. Чтобы было в чем ездить на работу. Невыспавшиеся и бодрые, хмурые и веселые - очень и очень разные люди.
Но все они - совсем-совсем не похожие на тех воинов в сверкающих доспехах, на тех великих людей, о которых когда-то рассказывал маленькому Алёше дед Артемий... Про деда Артемия дед Алёша успел-таки рассказать деду Максиму. А вот дед Максим Серёже слишком многое рассказать так и не успел...
Комментариев нет:
Отправить комментарий